После гибели сына Мануэла прочла в его дневнике, что он хотел хотя бы раз увидеть своего отца. Героиня решает отправиться в Барселону на поиски своего бывшего любовника.
Драма |
16+ |
Педро Альмодовар |
19 апреля 1999 |
1 час 41 минута |
Фильм Альмодовара начинается планами капельниц, кислородных подушек – госпитальных систем жизнеобеспечения. Приборы поддерживают жизнь человека, отвоевывая у смерти еще один вдох-выдох. Музыка – жестокое танго. Можно плакать. От слез не спастись: я не встречал пока никого, кто не плакал бы на этом фильме. Главная героиня работает в медицинском центре по трансплантации органов. Мы смотрим, как контейнер с бьющимся еще сердцем летит самолетом через Испанию, чтобы сердце только что умершего человека продолжило биться в груди еще живого. Чтобы жизнь продолжалась. Если чужое сердце, искусственные органы, ложь, перемена пола, обман и игра поддержат чье-то дыхание еще хоть на одну секунду – значит, нужно обманывать, играть, трансплантировать органы. В борьбе за жизнь нет запрещенных приемов. Язык, на котором говорит Альмодовар, – язык семейной мелодрамы: материнская любовь, обретение родственников, смерть при родах, разбитые и исцеленные сердца. Предельно чувственный мир, где каждый предмет выделен ярким цветом, каждая черта лица подчеркнута гримом, микрофон ловит щебетание птиц, гудки машин, стук каблуков. Фильм о жизни – значит, слушаем жизнь, смотрим жизнь. Во всех оттенках, которые дано различать глазу, во всех частотах, которые воспринимает слух. Альмодовар пренебрегает очевидными эффектами, которые соблазнили бы другого режиссера. Вот сцена, где один из героев попадает под автомобиль. Ни единого общего плана. Даже автомобиль толком не видно. Просто разбивается лобовое стекло экрана в месиво летящих серых частиц: осколков, капель дождя, асфальта, кафеля. Поток прекращается, и мы не сразу понимаем, какой из оттенков серого принадлежит асфальту, какой - стенам домов. Несколько секунд спустя в глубине кадра появляются красные туфельки, и мы начинаем соображать, где небо, где земля. 14 лет назад, работая над «Законом желания», Альмодовар собирал в пипетку слезы и наносил их на объектив камеры. Сам он говорит, что, размышляя над съемкой очередного эпизода, он просто представляет себя на месте героя, потому что не владеет режиссерскими приемами, которым учат в институте. Великие фильмы, как любовь, как жизнь, – работа сердца.